Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями] - Леонид Алёхин

Утро в замке Савина тоже начиналось с железной серенады боевых машин. До появления слуги лорд Белин успел полюбопытствовать, что означает разбудивший его лязг и громовые окрики. Но окно гостевых покоев с умыслом смотрело в унылую серую стену. Хозяева помнили, как ничтожна разница между гостем и шпионом.

Расспросить слугу тоже не удалось. Придвинув столик к кровати, он, поклонившись, вышел из комнаты. Южане не поощряли изнеженность нравов. «Здесь не Россыпь. Мужчина, который не может намазать себе хлеб, не сможет защитить свой дом», — говорил Анже Савина, прогоняя слуг от стола.

В этом Якош Белин был с ним полностью согласен. Выбрав самый зажаристый кусок хлеба, он густо смазал его маслом и гусиным паштетом. Положил сверху несколько ломтиков сладкого лука. Посыпал острой красной приправой (приправу ввозили с островов, и названия ее барон не запомнил). Откусил от получившегося бутерброда. Сделал глоток жидкого красного вина, которое на Юге пьют вместо привычного в Серединных Землях пива.

Довольно вздохнул. И зашуршал лежавшими на столике газетами.

Анже Савина получал газеты полозом из Россыпи. Якош понял это, посмотрев на даты. Самая старая газета, «Саманский Герольд», была майская, трехнедельной давности. Кроме нее герцог выписывал еще полдюжины изданий.

Лорд Белин не гнался за модой и по старой привычке читал полугодовой альманах «Вести», посвященный событиям в Россыпи и Оправах. Из всех газет кроме «Герольда» он знал еще выходившего на всю Россыпь «Сплетника», печатавшегося на дешевой желтоватой бумаге. И солидный многостраничный «Дворцовый Голос», издаваемый в Хамоне на деньги казны.

С последнего он и начал.

Набранный крупным шрифтом заголовок гласил:

"СОЛЕНЫЙ ПРИВКУС ГРЯДУЩЕЙ ВОЙНЫ"

«Неужели в начале мая газетчики уже знали про поход Рубиновой Оправы? Тогда они работают получше наших слухачей», — думал барон Белин. Межевые Лорды до последнего уверяли, что армия герцога Савина в очередной раз отправилась усмирять Фавелов, вечно недовольных вассальными обязанностями.

В этом губительном заблуждении они пребывали до того дня, когда объединенные баталии Савина и Фавелов не обрушили стенобитной артиллерией стены их замков.

Однако же в «Голосе» речь шла вовсе не о походе Южных Домов. Автор заметки, начатой на титуле и продолженной на двух следующих страницах, многословно сокрушался по поводу роста цен на соль. Он укорял людей, готовых нажиться на общем горе. Называл имена бесчестных дельцов и делал осторожные намеки на их связь с Управителями Самана и Распола.

Автор напоминал о тридцатилетней давности Соляной Войне, начавшейся также с роста цен на соль. И закончившейся насквозь провальным походом в Горы Вериди.

Тамошние самозваные бароны, хозяева унаследованных от Народа саллахов соляных копей, и преданные им варварские племена крепко держались за свою собственность. Соль была единственным богатством их безотрадного края. Дрались они за нее отчаянно. Армия под знаменами Наместника не продержалась в горах и двух месяцев. Даже «черноголовые», тронная гвардия Хамона, едва ли не впервые узнали позор отступления.

«Мы знаем, кому это выгодно, — завершал автор свою заметку. — Алчным хозяевам Белостенного Самана, связанным тайными и нечистыми узами с разбойными баронами Вериди. Кто как не саманское Братство Солеваров скупает у горцев всю предназначенную на вывоз соль? С тем, чтобы продать ее втридорога на рынках Валита и Хамона. Мы смеемся, выслушивая их байки про растущую армию повстанцев и про угрозу осады. Какая армия дерзнет осадить белые стены Самана, растущие на локоть от каждого лживого слова его Управителей?»

Повстанцы. Барон Белин хмыкнул. От соседей, следивших за делами в Россыпи, он слышал о февральском восстании в Крайних Землях. Каторжане взбунтовались, перерезали охрану и сожгли пару поселков. Неудивительно, учитывая, что за нравы царят в местах, где ведутся лесозаготовка и золотодобыча. О жестокости лагерных приказчиков всякий наслышан.

Лорд Алмаза был уверен, что восстание давно подавлено. Благо у саманцев имелся опыт и военные гарнизоны в Хладе и Гране. А в Пароме, городе формально независимом, но державшем руку Самана, стояла собственная артиллерийская баталия и дружина тамошнего бессменного Лорда-Покровителя. Как там его, запамятовал сложное северное имя. В памяти застрял только обломок родового девиза «Не посрамим что-то там» и медведь, поймавший жирную красную рыбу на синем поле герба.

Лучшее, на что могли надеяться каторжники, это бегство в горы. Там, если варвары не снимут шкуру на свои фартуки-кайелахи, можно прибиться к шайке одного из Соляных Баронов.

«Видимо, речь о другом восстании», — решил лорд Белин.

Отложив «Дворцовый Голос», он взял наугад следующую газету. Ею оказался желтый «Сплетник».

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК — кричали наползающие друг на друга буквы вверху.

На весь первый лист раскорячилось гадкого вида чудовище. Литографию, с которой оно было отпечатано, нельзя было назвать мастерской. Но художнику удалось передать ужас и отвращение, вызванное безымянным порождением горячки.

У существа было паучье тело, высоко поднятое на суставчатых лапах. Две далеко вынесенные вперед клешни. И — самое мерзкое — кольчатая шея, увенчанная подобием человеческого лица с острым носом и огромными глазами.

Приглядевшись к рисунку, барон понял, что тело чудовища сделано из металла. Следовательно, машина. Но кому могло прийти в голову создать подобный агрегат?

У ног чудовища был изображен поверженный и разломанный на куски паровоин. Подпись под рисунком гласила:

ИСЧАДИЯ ТОЛОСА ПРОКЛЯТОГО НА СЛУЖБЕ ПОВСТАНЦЕВ. ПРАВДА ИЛИ МИФ?

— Что за бред? — пожав плечами, лорд Белин отложил «Сплетника» в сторону.

Вместе с кистью винограда он прихватил незнакомую газету «Колесница Новостей». Первая страница была посвящена Празднику Сева в Располе и миновавшему Турниру Чаши в Пределе. Турнирами барон не интересовался, сельскими праздниками тем более. Перелистнув страницу, Якош вновь наткнулся на тревожную заметку.

Армия повстанцев, закрепившись в окрестностях Толоса, совершала дерзкие вылазки. Под угрозой были дороги и железные пути. В Самане был назначен чрезвычайный Сход Управителей.

«Чтение газет определенно не способствует аппетиту», — посетила барона мысль. Он решительно расстался с «Колесницей» и разломил на две половинки сочный гранат.

Алые капли упали на титульный заголовок «Герольда»:

ПОКА МЫ БЕЗДЕЙСТВУЕМ, ЛЬЕТСЯ КРОВЬ!

Кабинет Анже Савина располагался в самой высокой башне замка. Она звалась Башня Света как легендарное строение, возведенное силой Ушедших Народов.

Четыре века назад о подножие той башни, скрывавшей Солнечный Камень, разбилась Ночная Орда. В память о славном дне герцоги Савина изображают Башню и Камень на своем гербе.

Вместе с мантикором, чей яростный лик носил на щите Ингид Савина, рыцарь Ордена Солнца Испепеляющего. Победитель Саллахов, принявший титулы герцога и Повелителя Юга из рук своего кровного брата, Озерного Лорда. Исчезнувшего Короля.

К счастью, путь на вершину Башни Света не приходилось проделывать пешком. Для подъема наверх служила решетчатая коробка, приводимая в движение упрятанной внизу паровой машиной. Управлял коробкой посредством ключа-рычага молчаливый дворецкий в алой ливрее. Татуированное лицо и пушистые бакенбарды выдавали в нем островитянина.

Загадка — что заставило гордого жителя Осколков служить Лорду Рубина вдалеке от родного моря. Якош все собирался спросить об этом герцога, но забывал за более насущными разговорами. А неподвижное лицо дворецкого, покрытое синими разводами, где каждая закорючка означала отрубленную голову или потопленный корабль, не очень склоняло к беседе с ним.

Подъемная коробка остановилась. Дворецкий вынул ключ из прорези, отпер им дверь. Жестом предложил барону Белину выйти. Они прибыли прямо в кабинет Анже Савина.

Теперь, когда смолкло громыхание подъемника, барон расслышал азартные выкрики и лязг стали. Дворецкий остался совершенно невозмутим. Не сказав ни слова, он вернулся в подъемник и поехал вниз.

Барону Белину предстояло самому выяснять, с кем сражается герцог Савина.

Кабинет герцога был размером с малую трапезную замка. Высокий сводчатый потолок подпирали четыре колонны, задрапированные в алый холст. В прошлые визиты Якоша между ними располагался круглый стол для совещаний. Вокруг стола стояло полдюжины одинаковых кресел, среди которых высокой спинкой и вышитым родовым вензелем выделялось кресло герцога.